"Человеку лично для себя много не надо"

  Почетный президент РАО "ЕЭС России", президент корпорации "Единый энергетический комплекс", президент Международной энергетической академии, доктор технических наук, профессор, член-корреспондент Российской академии наук (РАН), председатель Совета РАН по проблемам надежности и безопасности больших систем, председатель Совета директоров ОАО "Ставропольэнерго", ОАО "Севкавинвестбанк", САК "Энергострой". Почетный гражданин городов Железноводска, Пятигорска и др. Заслуженный энергетик России и многих субъектов РФ. Лауреат Государственной премии, лауреат премии Президента РФ в области образования.

  Впервые свои "новогодние каникулы" Анатолий Федорович с супругой Тамарой Федоровной проводит в Железноводске - в санатории "Горный воздух".

  О нем на Ставрополье говорят: "Он наш, мы его знаем"...

  На вопрос: "Много ли у вас друзей?" - Анатолий Федорович ответил не сразу. "Нет, настоящих мало". Оказалось их, близких, семейных, разбросанных судьбой по разным регионам России человек шесть - семь - не больше. И это свято. Это ко многому обязывает. А вот товарищей у него достаточно: "Кругом все свои!" И здесь не только "ранг" играет свою основную роль. Многое определяет и восприятие Анатолием Федоровичем людских слабостей, умение понять подоплеку того или иного поступка. Среди тех, кто не всегда поддерживал, отворачивался, шел в другую сторону, были на тот момент (когда возглавлял РАО "ЕЭС России", занимал пост замминистра, министра страны) и далеко не чужие ему. "Много борьбы всякой было, метались люди то туда, то сюда". Не скрывает, и сейчас такие ситуации случаются.

  Но он никогда ни на кого обиды не держал и не держит, зла не помнит, к стану врагов таковых не относит. Считает, что большинство негативных моментов в поведении окружающих объясняется раб-ской, нищенской идеологией, годами закладываемой в сознание. "Вот представьте. Стоит вопрос: работать человеку дальше или нет. А у него семья. И презирает, и проклинает себя, а идет и делает все ради детей, которых надо кормить. А имей он свое дело, свой гарантированный достаток, и вел бы себя соответственно, оценивал обстановку по совести".

  "Вы думаете, в моей жизни все гладко складывалось? - вдруг задает вопрос. - Н-е-е-т!" А взгляд уже отрешенный. В доли секунды память воскресила годы, дни, часы. "Были и попытки спровоцировать, и аресты. И даже через чистилище пяти заседаний комиссии партийного контроля прошел - последний раз в восемьдесят девятом. С подобным единожды столкнуться более чем достаточно. Но я всегда оставался верен своим принципам, на колени не становился. Своих позиций, своего мнения не меняю. Может быть, и не навязываю его насильно другим, но, отстаивая, взвешенно иду в атаку..."

  Разговаривать с этим человеком интересно и очень приятно. Нет апломба, напыщенности, столь свойственной многим, достигшим определенных жизненных вершин. Отвечает искренне и нешаблонно, часто задумываясь над задаваемыми вопросами. А ведь сколько таких интервью на памяти!

  - Анатолий Федорович, грандиозная научная работа, огромная организационная деятельность, непосредственное участие в строительстве практически всех крупнейших электростанций России... На свою жизнь у вас хоть что-нибудь оставалось?

  - Ну вот же она - моя жизнь! А что такое "своя"? Я даже не представляю... Человеку в принципе лично для себя много не надо. Ведь что такое энергетика? Это тепло и свет для людей. Это огромная радость - дарить им уют и комфорт. Вот, к примеру, Юца. Приезжает как-то ко мне председатель колхоза "Пролетарская воля" Семен Луценко и говорит: "Мне нужно подстанцию строить". Собрались, поехали. Показываю пальцем на косогор: "Здесь устраивает?" - "Да!" Подключили проектировщиков, подогнали технику. И буквально через три месяца все село озарилось светом. Ощущения при этом просто непередаваемые. И так приятно осознавать, что ты сумел это сделать.

  Каждую стройку Анатолий Федорович считает своим ребенком: ведь отдает им себя без оглядки. Дни и ночи - все вперемешку, в перехлест, плотно утрамбовано в единый промежуток времени, когда роются котлованы, завозятся груды железа, работают экскаваторы и бульдозеры, снуют грузовые машины с грунтом, щебенкой, километрами кабеля...

  И постепенно, час за часом рождается то, что потом оживет, забьется гигантским сердцем современных ГЭС, ГРЭС, качая по разветвленным сетям линий электропередач энергию жизни.

  Сколько же таких объектов ввел в эксплуатацию бывший начальник "Главвостокэнерго" Минэнерго СССР только в Сибири, Азии! Под его началом были Саяно-Шушенская и Красноярская ГЭС, Экибастуз, КАТЭК, Ставропольская и Невинномысская ГРЭС, Колымская ГЭС... И все это время - бесконечные перелеты (самолеты, вертолеты) и дороги, дороги, дороги....

  Говорит обо всем этом тепло, с нескрываемой любовью, но как-то просто, скромно, будто не о колоссальных вехах своей биографии, а о чем-то само собой разумеющемся. И где-то между воспоминаниями фраза и, причем, абсолютно без сожаления: "На скольких реках, в каких только местах ни побывал, а ни разу так и не порыбачил, не поохотился..."

  Хватаюсь за нее: "А хотелось? Бросить все, посидеть у костра..." - "Вы знаете, у нас было только одно желание - видя пред собой чистое поле, начинать скорее действовать, принимать решения..."

  На счету у Анатолия Федоровича все десять самых крупнейших энергетических комплексов России. И все, что называется, "с нуля" и до государственной приемки. У любого другого уже давно, наверное, возникло бы чувство совершенно естественной, если не физической, то, по крайней мере, психологической усталости. Только не у Дьякова. Он готов и вперед, и дальше, и на новые объекты, и за горизонты научно-изыскательской деятельности. "А что изменилось?" - спрашивает. И действительно! Отдыхать он по-прежнему не умеет и не хочет. На это "занятие" тратит от силы несколько дней. Вот и теперь, пребывая (а точнее, наверное, и не скажешь) в санатории "Горный воздух", превратил Анатолий Федорович свой номер и в место встреч с многочисленными знакомыми и единомышленниками, и в рабочую приемную, и в творческий кабинет.

  Подтверждение последнему - увесистая папка с чертежами, графиками, исписанными мелким убористым почерком страничками. Это - теоретические выкладки динамического управления индивидуальной надежности энергетических объектов, новый подход к продлению ресурсов уже устаревших станций. А иными словами, очередной, из четвертой сотни, научный труд, особенно актуальный в пору резкого сокращения инвестиций в энергетику страны.

  "Вы хоть ночами спите?" - спрашиваю. - "Сплю!" - "И вам не снятся все эти выкладки?" - (Смеется) "Нет!.."

  Детство у него было послевоенное - голодное, холодное. Отец погиб на фронте. Видимо, особая внутренняя организация сделала жизнь Анатолия Федоровича, по его собственному утверждению, нескончаемой борьбой. Еще подростком сказал он себе: курить не буду! И никто и никогда не смог изменить этой его установки. Еще одной была - выйти из нищеты. В 53-м, когда умер Сталин, а Толя был только в 9-м классе, он озвучил перед школьными товарищами выстроенную для себя цепочку: Маркс - Энгельс, Ленин - Сталин, Маленков - Дьяков...

  Вряд ли кто мог предположить тогда поистине пророческое начало, заложенное в, казалось бы, совсем еще детских амбициях. И ведь сбылось! Кстати, Маленкова - министра электростанций (это была его последняя правительственная должность) Анатолий хоронил. "А знаете, ведь он меня подвел, - в глазах Анатолия Федоровича мелькнула озорная хитринка, - "выбыл" из членов Политбюро..."

  В ранней юности Толя хотел быть юристом. А потом, в 47-м, началась электрификация села, которое до смерти Иосифа Виссарионовича было "вне досягаемости цивилизации". Более того, подключение любого из его объектов к источникам электроэнергии считалось преступлением перед народом... Тогда только начинали строить сельские гидростанции, в том числе Марьинскую и Кубинскую ГЭС. На последней старший брат Анатолия Саша был техноруком. И с кем, как не с ним, вертеться рядом подростку? Тем более, что подобное пребывание "во взрослых кругах" мальчика явно заинтересовало. Уже в пятнадцатилетнем возрасте он с помощью Александра выполнял электромонтажные работы в школе села Куба. Увлекся. Втянулся. Подошло время поступать в институт. Денег на поездку не было. И даже при единственной в классе золотой медали какая уж там Москва! Немаловажную роль играла для него и выплачиваемая в вузах стипендия - 180-190 рублей. Разве без помощи из вне на нее проживешь? Пришлось выбирать то, что поближе и где платят побольше. Остановился на Северо-Кавказском горно-металлургическом институте - форма с эполетами (студенты выглядели этакими красавцами!), стипендия 395 рублей...

  Годы учебы промелькнули быстро. И сколько же интересного оставили они в памяти! С улыбкой комментирует "как минимум, начальник главка" (а никем иным он себя тогда в дальнейшем и не представлял, что, впрочем, быстро прошло) такую ситуацию: "Второй курс. Начало октября. Мне нет еще и девятнадцати. Прихожу на занятия, читаю: общеинститутская профсоюзная конференция (а профсоюз тогда был один и для студентов, и для преподавателей). Избирают, значит, профком. Зачитывают: председатель - оклад 790 рублей; первый его заместитель, он же завклубом и руководитель по спорту - тоже 790 рублей. И я вдруг говорю: "Вот на эту должность я бы пошел!" Кругом хохот. И что бы вы думали? Меня избирают. Сразу - машина, отдельный кабинет...

  Уже потом неоднократно задавал себе вопрос: почему я? Тем более, что дела пришлось принимать от опытного, прослужившего около четырнадцати лет человека. А было, по всей видимости, так. Во-первых, я серьезно занимался споротом - чемпион Северного Кавказа по бегу на 400-метровке, мастер по велоспорту. Во-вторых, привлекла моего предшественника еще и моя жизненная неопытность: ему надо было "сбагрить" хозяйство, донельзя разваленное в течение последних пяти лет. И вот наступил момент приема-передачи. Смотрю, одних только костюмов на 10 миллионов числится. А он торопит: "Пиши: банджо (без струн!), хитон (и показывает на женские трусики. Шут его знает, думаю, может это он и есть. Это я только потом узнал, что и как называется), елочные игрушки на сумму 26 тысяч рублей..." - "Что, - говорю, - вот эти несколько штук?" - "Дак ведь не одна же", - отвечает...

  Как потом все это в порядок привел, и причем, заметьте, довольно быстро, и сам теперь удивляюсь. А сколько всякого нового внедрял!"

  К числу таких нововведений относится и только-только появляющееся тогда широкоформатное кино. В институте его сделал студент Дьяков: соорудил специальный экран, в поисках требуемых насадок дошел до самой республиканской конторы кинопроката (а вот на какие ухищрения ему пришлось при этом пуститься, пусть останется нашим с Анатолием Федоровичем секретом)...

  Там же в Орджоникидзе (ныне Владикавказ) и зародилась пронесенная через все минувшие годы дружба. Хотя и полагалась Анатолию, ввиду общественной деятельности, отдельная площадь, но он так и остался в общежитии с ребятами. Сначала их было в комнате девять, потом - пятеро, ставших действительно своими. След одного из них - Володи Комарова - они потеряли почти сразу, через три года после окончания института. Второй - Геннадий Удовенчик - стал заместителем директора "Ставропольэнерго". Третьего - Анатолия Гицарева - Дьяков искал долго. Как выяснилось позже, он тоже работал в системе энергетики, только Молдавии. Когда, наконец, встретились, рассказам не было ни конца, ни края. "Читаю циркуляры - сначала "Госэнергоинспекции" СССР, подпись - Дьяков, - смеялся "потерявшийся", - потом заместителя министра - опять та же фамилия. Решил: не может быть, совпадение. А вот на тебе, и впрямь ты!.."

  Анатолия Гицарева нет уже около трех лет, а боль потери друга до сих пор выдает себя нотками в голосе...

  Воспоминания разгладили морщинки у глаз, смягчили выражение лица, часто вызывали добрую улыбку. Будто бы и не мыслями вернулся в молодость Анатолий Федорович, а годы начали обратный отсчет времени...

  "Да! Много воды с тех пор утекло", - словно за-хлопнул дверцу в прошлое. Нет, пожалуй, бережно закрыл...

  - Анатолий Федорович, а вот есть ощущение, что еще что-то, в силу каких-либо обстоятельств, не успели сделать, что еще что-то надо предусмотреть в планах в первую очередь?

  - А я пока еще в такой плоскости просто не думаю. Сейчас много работаю в Академии наук. У меня принцип один: и снова в бой, покой нам только снится...
- Замечательно! Вы по натуре оптимист?

  - Конечно! Без этого невозможно. И еще практик. И, помимо всего прочего, знаю: при желании можно сделать все, добиться даже, казалось бы, невозможного.
- А вам в жизни хотелось бы что-нибудь изменить?

  - И об этом я тоже пока не задумывался. Живу, как умею, как получается. Но не для себя - это уж точно. Дети - дочери Лариса и Светлана - стали совсем взрослыми. И поэтому теперь езжу кругом только с женой. В прошлом году побывали в Канаде - там проходило заседание исполкома Международной организации СИГРЭ. Его состав небольшой - 12 ученых мира. Я вхожу в него уже многие годы. Кроме того, являюсь председателем Национального (Российского) комитета СИГРЭ. Так вот, за двенадцать дней мы ознакомились со всей энергетикой Канады. Потом были в Нью-Йорке, в Филадельфии. Объехали все окрестности. Посетили Мировой торговый центр буквально за месяц до катастрофы. Потом - Аргентина, дважды - Англия...
- Вы, наверно, уже весь мир видели?

  - Честно говоря, даже не знаю, где еще не был. Сюда, в Железноводск, мы, кстати, прилетели из Венгрии.
- И как вам тут отдыхается?

  - Меня тянет сюда. Это - мой дом, моя Родина. За границей мне достаточно недели - и начинает все надоедать.

  - Анатолий Федорович, учитывая вашу осведомленность в зарубежной жизни, насколько курорты КМВ приближены к европейским?

  - А почему я приезжаю отдыхать только сюда? База и опыт именно нашего комплексного лечения резко отличаются от западного. Здесь есть свой принципиальный подход - системность: бальнеологический и климатический факторы, постоянный контроль врачей. Заграницей же ты предоставлен сам себе, что хочешь, то и делай. Даже диет нет.
- А квалификация медперсонала?
- У нас не хуже!
- И, тем не менее, что-то же да хромает...

  - Сфера обслуживания, начиная от организации столовых. Она должна соответствовать времени. Здесь нет и не должно быть мелочей - недостаточного количества тех же туалетов, обеспечение их чистоты...

  Дьяков убежден: общая культура любого города в немалой степени зависит от руководства. Можно и настроить много чего, а от дотационности так и не уйти. И от протянутой руки "Дайте!" - тоже. А потому главной заслугой Ивана Ивановича Никишина и его преемника Анатолия Семеновича Зубцова считает уход от финансовой краевой зависимости: Железноводск из дотационного стал прибыльным. "Мне в Зубцове очень нравится искреннее желание делать что-то для Железноводска. Не отрицаю: на первых порах были и такие, кто относился к нему с определенной долей недоверия. Но он идет верным путем: делает дело и умеет концентрировать силы для достижения намеченного. То, что ему сейчас очень сложно, бесспорно: регион - слишком лакомый кусочек для многих. Избери Анатолий Семенович другую политику, нашей дружбы не было бы. Ведь у меня желание одно - сохранить то, что мы сообща здесь создали, придать новый импульс развитию уже действующих объектов, например таким, как лицей казачества. Знаю, что есть желающие все это развалить, притормозить движение вперед. И поэтому я четко отслеживаю ситуацию, стараюсь помочь и политически, и финансово. И не только Железноводску: КМВ в целом мой родной дом. У меня прекрасные взаимоотношения с Виталием Ивановичем Михайленко - давние и дружеские. Мы с ним оба в равной степени заинтересованы в благополучии всех городов региона, в том числе и Пятигорска, и Лермонтова, где я сейчас занимаюсь проблемами реконструкции завода "Оргтехника", и Кисловодска...

  - Анатолий Федорович, грядет реформа РАО "ЕЭС России". Вопрос на слуху, беспокоит многих. В чем она заключается и как может повлиять на формирование экономики городов, где энергетические предприятия являются одними из основных бюджетообразующих?

  - По идее то, что озвучено, на том же Железноводске пока сказаться не должно. О реформировании на сегодняшний день больше только говорят. Теоретически идея реструктуризации заключается, во-первых, в попытке привлечения сторонних инвесторов (хотя лично я мало верю в то, что они охотно придут в Россию). Во-вторых, чтобы затратная часть энергетики была максимально прозрачной и доступно объясняла формирование тарифов.

  Для этого решено разделить единый производственный цикл на три самостоятельно функционирующие составляющие:

  - производство электроэнергии, с "очищенной" за-тратной частью, отражающей лишь механизм самовыработки;

  - транспорт, обслуживающий огромные по протяженности линии электропередач, входящие в единую сеть России;

  - продажа электроэнергии, которой должны заниматься независимые обособленные структуры.

  Вопрос, с точки зрения организации процесса, весьма сложный. И здесь очень важно, какую структуру приобретет энергосбыт (именно этим могут быть вы-званы определенные нюансы, в той или иной мере отражающиеся на бюджетосоставляющих городов).

  Сейчас в крае это прерогатива "Ставропольэнерго", продающего с ФОРЭМ (Федерального оптового рынка) электроэнергию всех электростанций, в том числе базирующихся на территории Ставрополья. А в дальнейшем этим должны заняться независимые фирмы-операторы, которые, реализуя энергию потребителям, будут нести ответственность за надежность снабжения. Что, на мой взгляд, пока тоже весьма сомнительно. Равно как и распределение денежных потоков и схема налогообложения. Эти вопросы сейчас детально прорабатываются.

  Что же касается "ЮЖМЭС", то оно пока сохраняет свои функции, а значит, и основу взаимоотношений с городом. И АО "Кавминэнергострой" как работало, так и будет работать. Другие организации, думаю, тоже.

  Отдельный вопрос - глубина дальнейшей реструктуризации. Возьмем, например, то же "Ставрополь-энерго". Необходимо, опять же, все непрофильные подразделения - энергоремонт, энергоспецремонт и другие - выделить в самостоятельные. Сегодня они "сидят" в затратной части тарифа. При их обособлении он, по идее, должен снизиться. Но этого, естественно, не произойдет, так как данные структуры созданы для выполнения объемов ремонтных работ в системе. Следовательно, они войдут не в себестоимость, а будут учтены при выполнении работ по договорам, что уже облагается НДС, как, в принципе, и положено при взаимодействии юридических лиц. Поэтому, тариф будет только расти. И к этому надо готовиться, что само по себе и не так страшно, если бы ситуация была привязана к уровню реальной зарплаты россиян. Сейчас этого нет, впрочем, никогда и не было. Хотя такая тенденция уже появилась.

  В 2000-м году средний тариф по стране составлял 1,2 цента, тогда как в других государствах - от 3,5 и выше. То есть наша энергетика не получает необходимых средств для поддержания своей системы и ее перспективного развития. И веерные отключения - первый тревожный сигнал. Хотя они не всегда происходят именно по этой причине. Последствия недостаточности средств на содержание отрасли, уменьшение объемов профилактических и ремонтных работ (а они, кстати, должны быть регулярными), мы можем сразу и не заметить: энергетика инерционна и имеет определенный жизнеспособный запас. Но год, два - и мы придем к полному краху. Поэтому размер тарифов должен быть таким, какой необходим для обеспечения поддержания функционирования системы и возможности хотя бы ее частичного технического перевооружения. Именно потому, что вопрос реструктуризации - тема сложная и, может быть, в какой-то мере даже спорная, к его решению надо подходить, здраво оценивая реалии времени.

Ирина ГОРЮНОВА.